К предыдущей главе Оглавление К следующей глааве
Часть 1. Цепная реакция
Пустился сильный дождь. Спрятавшись под зонтом, я шел по дороге, пристально всматриваясь в кратковременные следы моих ног на мокром асфальте. Я чувствовал себя художником, который в партнерстве с миллионами капель создавал пускай и недолговечные, но все же полотна, каждое из которых имеет свою философию и историю. До автовокзала было всего минут десять ходу, поэтому я шел не спеша, имея в запасе еще пять минут. К тому же, автобусы никогда не приходят вовремя.
Мыслей было много. И они так ловко сменяли одна другую, что, казалось, дождь шел и в моей голове, размывая края сонного царства, которое еще не успело отступить. Но одной капле все же удалось раствориться в жировой гуще моего внимания. Остановился я на том, что мне приятны те изменения, которые происходят в моей жизни. А вспоминая вчерашний разговор с мамой, я почувствовал себя человеком, сумевшим победить себя. И в этом порыве чувств удовлетворения своими достижениями я дошел до осознания, что доволен самим собой.
Интересно, - подумал я, - вот в чем отличие между положительным отношением к себе и самодовольством. Где та грань, которую люди обозвали гордостью? Может, все дело в пренебрежении другими людьми ради собственной выгоды? Но ведь часто гордость и есть мотивирующим фактором к помощи нуждающимся. И чем больше появляется поводов уличить человека в самодовольстве, тем более он старается помочь другим. А если это служит ко благу, за что же тогда осуждать его?
Или же быть гордым значит завышать самооценку? Но само это понятие изначально есть абстрактным, потому как не имеет ни эталона для определения его величины, ни, собственно, того, кто может это сделать. Нет, - пытался я найти иглу истины в стоге всевозможных вариантов, - может это стремление к славе? Но и это маловероятно, так как желание признания присуще каждому человеку и относится, скорее, не к его возможностям, а к потребностям, без которой вообще невозможно представить такого человека частью социальной среды. И что же выходит, гордость - это наша потребность? Но и это не ответ, потому что логически появляется следующая загадка - когда же потребность становится убийственной?
Забавно, - меня осенило, - оказывается один из самых распространенных пороков человечества - это вещь субъективная. Мы постоянно пытаемся навязать его другим людям, обильно поливая их соусом презрения и унижения, хотя никогда не признаем своей участи в его воспроизведении. Но исходя из того, что эта грань находится где-то на полпути от сердца к мыслям, мы вправе определять положение этой границы только своего внутреннего мира. Оценка же других в любом случае будет либо вымыслом, либо предположением, не имеющим ничего общего с фактами.
Раздался противный и громкий сигнал, от которого в испуге мне с трудом удалось удержать в руках зонт. Я резко отскочил в сторону, и тут же пришло понимание, что автобус, промчавшийся в считанных от меня сантиметрах, едва не сделал меня героем свежей хроники ДТП. А выбираясь из сетей своих мыслей, мне удалось прочитать табличку на нем, которая для меня прозвучала словом “неудачник”. Это был мой автобус.
Мигом я посмотрел на часы, на балансе которых у меня лежало еще три минуты, а вокзал уже открывал передо мной ворота своего двора. Охватила злость, которая только подливала масло в огонь моего воображения, в котором водитель уже коварно улыбался и махал мне рукой, проезжая мимо. А в салоне сверкали фотовспышки бесчувственных папарацци. Такого унижения я давно не испытывал.
- Ну и как я мог?! Как вообще такое могло случиться с человеком, который никогда и никуда не опаздывал? - гневался я, хотя даже и не знал на кого, - И это обязательно должно было случиться именно в тот момент, когда более всего не хочешь подводить людей. Нет! Я вовсе не виноват, потому что время в запасе у меня еще оставалось. И я добьюсь справедливости. Тот водитель обязан поплатиться за покушение на мой комфорт!
Определив крайнего в своей неудаче, я бурей полетел к кассе, потому что походкой, и даже бегом, это нельзя было назвать. Я был полон решимости разнести все в пух и прах.
- Почему автобус уехал раньше, чем по расписанию? - нервно бросил я вопрос кассирше. В злости я даже забыл поздороваться.
- Добрый день. О каком автобусе вы говорите? - отвечала она приятным и спокойным голосом, что в этой ситуации воспринялось мной за бесчувствие. А это еще больше разозлило. Как можно быть на столько жестоким, чтобы довольствоваться чужим неудачам?
- Мой автобус…, - замедлил я речь, поняв свою нелепость. Эта ярость пеленой легла на способность рассуждать здраво. Вдруг я вспомнил своего начальника, который точно так же реагировал на мою расположенность к нему, даже когда тот орал на меня. Не желая более играть его роль, я постарался немного успокоиться и собраться с мыслями, - Извините меня. Добрый день. Автобус до города N. Он уехал на три минуты раньше, чем положено по расписанию. Мне очень нужно было уехать на нем, потому что спешу на важную встречу…
- Извините, - ответила она все тем же спокойным голосом, - я такие вопросы не решаю. Но можете пройти к нашему начальнику, его кабинет прямо по коридору, и спросить у него.
Я немного замешкался с ответом и попытался потянуть время, оглядываясь при этом по сторонам, словно что-то меня отвлекает. Наконец, мой круг обзора покинул свои границы одной только кассы и охватил весь вокзал. Он оказался почти пустым, за исключением небольшой группы людей за окном, кучкующейся у одной из платформ. На двери висела табличка с надписью “Осторожно, окрашено”, от чего я тут же осмотрел свои штаны и футболку. Не удивительно, что я не заметил ее, потому что влетел, не видя даже самой двери, оставившей, как оказалось, на моих вещах небольшой памятный знак.
Стараясь не подавать вид, что определил очередную неудачу, я вновь повернулся к кассирше с серьезным лицом, словно обдумывал ее предложение. Вот только я совершенно не желал следовать предложенным мне инструкциям. По большому счету, вся моя решительность была направлена вовсе не на поиски истины и даже не ради того, чтобы восторжествовало правосудие. Мне нужно было просто выплеснуть всю ту негативную энергию, которой обрызгал меня автобус.
- Ах, - захватило у меня дух от заключенного вывода, и, кажется, я сказал это вслух. Но решил отложить его окончательную формулировку в сторону, понимая, что с каждым сказанным словом становлюсь все более смешным в глазах женщины, сидящей по ту сторону вокзальной жизни.
- Спасибо, я обязательно к нему зайду, - старался я выровнять ситуацию, отвечая мягким голосом, чтобы не выдать своей лжи, - Но мы же понимаем, что в любом случае возвращаться за мной одним он не будет. Как я теперь могу добраться до города N?
- Секундочку, сейчас посмотрю в базе, - поникла она в монитор, ловко бегая пальцами по клавиатуре, - Прямых рейсов на сегодня, к сожалению, больше нет. Но вы можете добраться до Перевала. Кстати, через десять минут автобус уже должен подойти на вторую платформу. А уже от Перевала, как говорят, рукой подать. Обязательно должен быть проезжающий автобус.
- Большое спасибо, - ответил я, разворачиваясь к выходу. Она еще добавила, что благодарность излишня, мол это ее работа. Но это было стандартной фразой. Было видно, что ей приятно слышать слова, которые в подобных местах скорее всего являются редкостью. Собственно, я тоже почувствовал тепло в груди, встретив в этом месте посреди ежедневной текучки людей, которые как и я злостно врываются со своими неудачами, на удивление хорошего человека.
Так вот как все обстоит, - подходя к своей платформе вернулся я к мысли, несколькими минутами ранее выставившей меня на посмешище вырвавшимся ах-ом, - Злость в большинстве случаев является не чем иным, как цепной реакцией. Я разозлился на водителя, который уехал раньше, и в этом случае моя злость была вполне оправдана. Вот только изначально это исключительно моя проблема! Проблема, которую я решил выплеснуть на ничем неповинную кассиршу. И даже страшно предположить, что было бы, если бы она поддалась волне моей агрессии.
Вероятно, она с криками полетела бы в офис начальника. И после непродолжительных упреков о том, что невозможно работать в таких условиях, ей удалось бы передать ему эту черную частичку меня. Тот, в свою очередь, придет домой и передаст эстафету ярости своей жене, заразив этой язвой еще несколько человек по дороге. Ну а жена, которую вообще ничего не связывает с моей проблемой, сорвется на детях. Но что самое страшное, маленькие дети, не имея на кого выплеснуть полученную порцию злости, будут вынуждены утаить ее в своем невинном сердце. И в том, что вырастут они злыми и неуравновешенными, будет пестрить и мой вклад.
Эта мысль меня ужаснула. Я пробежался между толпы внимательным взглядом, стараясь отыскать знакомые лица, но никого опознать не удалось. Конечно, я люблю одиночество, и даже постоянно пытаюсь его обрести. Но обычно, мы чувствуем себя смелыми только в тех условиях, которые нам покорились. А перед лицом неизвестности, вносящей изменения в наш четко спланированный порядок действий, непременно просыпается паразитирующее желание использовать чье-то знание или же просто получить поддержку.
Подъехал старенький пыхтящий автобус, напоминающий, судя по его пассажирам, не транспортное средство, а, скорее, огромную банку шпрот, маринованных в лимонном соке своих лиц.
- Начальник, места будут? - крикнул водителю кто-то из толпы.
- Спокойно, - послышалось в ответ, - еще ни разу такого не было, чтобы кого-то оставили.
По улыбке на его лице можно было понять, что это такой юмор. Но был либо на столько тонким, либо просто неуместным, что смеялся только его автор. Двери автобуса открылись, и водитель принялся “упаковывать” новую партию свежей “рыбы”. Послышались недовольные стоны людей, вынужденных потесниться, и открытое возмущение новоиспеченных пассажиров, еще не успевших потерять надежду на комфорт. Я заходил последним, поэтому всю дорогу мне довелось одной ногой стоять на ступеньке, а другой балансировать, только носком касаясь пола между горой кирпичной кладкой уложенных сумок.
Комментариев нет:
Отправить комментарий