Где-то издалека послышался плач, словно из какой-то длинной трубы доносившийся на крыльях эхо. Были слышны крики испуганной толпы, все пытавшейся кому-то помочь. Еле уловимо звучало мое имя. Я не мог распознать остальной речи, но понимал, что они манят меня к себе, медленно приближаясь. Тихое всхлипывание оставалось на месте, но доносилось при этом более отчетливо громких возгласов толпы. Я открыл глаза, но смог увидеть только несколько размытых силуэтов, словно пытался разглядеть камни, лежащие на морском дне. Тем более, что вкус соли явно присутствовал. Они обступили меня со всех сторон и кричали - начал я понимать - именно на меня. В ответ им я поспешил вытереть руками глаза, но, почувствовав на лице влагу, резко вернулся в реальность. Плач принадлежал мне.
От страха отчужденности самим собой я почувствовал тяжесть в груди и начал интенсивно дышать, будто наполнять легкие воздухом было для меня впервой. Крики утихли, так что стало слышно ветер, гуляющий среди листьев. “Я все еще в лесу, - подумал я, - и это был не сон”.
- И как тебя угораздило? - словно читая мои мысли, говорил довольно знакомый голос. Это чувство родства меня успокоило, и я решился окончательно прояснить взгляд и разобраться с действительностью.
Передо мной стояли мои друзья, с которыми я отдыхал здесь. Аня и Вика были все в слезах. Напрочь забыв о потекшей туши, девчонки, похоже, ревели еще больше меня. Слегка в сторонке стоял Артем, создавая видимость причастности к ситуации. На самом деле он отличный парень и очень хороший собеседник, с которым никогда не придется скучать. Но когда дело доходило до ответственности, он всегда уходил в сторону. Скажем так, это был не его конек. В центре же всей этой компании и прямо передо мной на корточках сидел Олег. Из всех моих знакомых Олег был самым целеустремленным. Я редко слышал, чтобы он делился своими планами что-то сделать. Он просто делал это и все. Поэтому брать ситуацию под свой контроль было для него вполне привычным делом.
- Ты как? - спросил он, наконец добившись моего внимания и понимания вопроса.
- Жить буду… - невольно улыбнулся я. Моему примеру последовали и все остальные.
- Так как тебя угораздило ушибиться на ровном месте?
- Как это на ровном месте?! - от прилива эмоций я поспешил усесться прямо. Почувствовал сильный зуд на затылке, но решил, что почесать его будет очень плохой идеей. Поэтому мыслями переключился обратно к своему вопросу. “Там есть скала, - продолжил, кивая головой на свой утренний “Эверест”, - и я, на сколько помню... свалился с самой вершины”.
Все повернулись в сторону горы, осматривая мой путь к верхушке. Настала неловкая пауза, длившаяся немного более полминуты, но казалось, что пролетела маленькая вечность. Я успел за это время восстановить в своей памяти утреннюю прогулку и переварить вытекающие из нее последствия. Гора спряталась за спинами моих друзей, поэтому я не смог присоединиться к ним в их исследовании, но с нетерпением ожидал увидеть их реакцию на мой “подвиг”. Вместе с этим ожиданием вернулся на свой законный трон и вкус жизни. Мне стало интересно, к какой категории буду сейчас причислен. То ли они посчитают меня дураком, которому надоел белый свет, то ли повернутся ко мне с восхищением, словно это была действительно вершина прославленной горы.
- Рад, что у тебя осталось чувство юмора, - улыбаясь ответил Олег, - а я было вначале даже купился на…
- То есть как… чувство юмора? - в растерянности выдавил я, не дав закончить мысль.
- Здесь голый камень. Ты что, научился летать? - с сарказмом спросил Артем, почувствовав наконец свою стихию. Но судя по улыбкам, последовавшим вслед за вопросом, шутки не понял только я один. Они немного отошли в сторону, чтобы я сам смог посмотреть. Открывшаяся картина невидимым пластырем легла на мои уста. То, что я уже успел построить в своей памяти, тут же разрушилось. Артем был прав, не было ни единой выбоины, словно природа все-таки одержала победу над рукой цивилизации, помогавшей мне в моем геройстве, и стерла все ее следы. Я осмотрелся по сторонам, чтобы удостовериться, что передо мной именно та скала, но никаких причин усомниться в этом не нашлось.
- Там же были выбоины… ступеньки… и… было что-то еще… на последнем метре, - мыслей было на столько много, что я не мог закончить ни одно начатое предложение. Я осмотрел руки на предмет следов инородного вторжения, но ничего кроме парочки синяков от падения не было. Поэтому больше всего убивало то, что я не могу доказать произошедшее самому себе.
И все же, раны на камне, что бы он из себя ни представлял, не могут заживать, - подумал я, совершенно не понимая этой мысли. Но она стала для меня некоторого рода точкой в вопросе. По крайней мере, я потрудился себя в этом уверить.
- Ладно, сказочник, побереги силы, - перервал мою несвязную речь Олег. Признаюсь, это прозвучало очень обидно. Я изо всех сил старался связать свои воспоминания с действительностью, а тут “сказочник”… Хотя, ожидать другой реакции было по меньшей мере наивно. Он кивнул Артему и с его помощью ловко поставил меня на ноги.
Спустя час мы уже сидели у костра, наслаждаясь мелодией его треска под аккомпанемент шелеста листьев и пение сверчков. За это время Аня осмотрела мой затылок и обработала рану. Когда-то я был очень влюблен в нее и совершал такие глупые поступки ради ее внимания, что не хотелось бы даже и вспоминать об этом. И даже не знаю, не эта ли глупость оттолкнула ее, но ничего у нас не вышло. Да я и сам уже не хотел никакого развития отношений, потому что обязательно всплывут и эти камни позора, ложась в основание всей дальнейшей жизни. Хотя сейчас я был даже немного доволен, что ушибся. Да уж, чувства, канувшие в прошлое даже годы назад, оставляют свои корни глубоко в сердце. Их невозможно искоренить или уничтожить. Можно только заменить, а в моем случае заменять было нечем.
Артем занимался шашлыком и все сидели в ожидании результата его труда. Общались, шутили, пытались даже напевать какие-то мелодии. Никто не расспрашивал меня о случившемся, словно ничего и не произошло. Но все это выглядело так наигранно, что это вызывало двойственное чувство. Было обидно за обман, который разыгрывали передо мной, но и приятно, что кому-то интересна моя жизнь. И все-таки, я зависим от людей и нуждаюсь в них, - начало приходить ко мне осознание, которое скорее всего растворится уже к утру. И на сколько бы я ни был замкнут, в возведенных мною стенах есть щели. Нет, не для того, чтобы позволить людям меня понять, а чтобы самому понимать и подстраиваться под них.
Я заметил, что никто не решается начать серьезную тему или спеть полную песню. Показалось даже, что и длинных анекдотов в это время не прозвучало. А после каждой сказанной фразы всегда следовали затяжные паузы, во время которых я ловил взгляды, как бы невзначай остановившиеся на мне. Я слышал скандирование их мыслей, взывающих ко мне начать повествование о “полете” на гору, и с каждой паузой приходило все более уверенное желание поддаться им. Но разыгранная передо мной пьеса любопытства и лицемерия каждый раз захлопывала сердце. Даже если это безобидный обман, который создан для моего же блага и удобства, он все-равно остается ложью и никогда не сможет сделать то, на что способна пускай и горькая правда.
- Ну давай уже, не томи нас, - наконец не выдержала Вика. Все тут же оживились и подтянулись ко мне поближе, словно это была игра, о которой меня забыли предупредить. Я сделал удивленный вид, словно не понимал о чем она говорит. В действительности же я не мог определиться с чего начать. А возможно, я просто разыгрывал в них аппетит к моей истории.
После некоторых раздумий я принялся раскладывать пазлы их догадок и предположений в единую картину. Конечно, сам не понимая природы случившегося, мой рассказ больше состоял из переживаний и впечатлений, нежели описания фактов, но с таким интересом и блеском в глазах меня еще никогда не слушали. И это на некоторое время развеяло мою робость. Но когда речь дошла до самого интересного и необъяснимого, я стал улавливать подшучивание и легкие улыбки. Они старались не привлекать внимания, прикрываясь и говоря шепотом. Но, как ни странно, завоевало мое внимание именно это. В какой-то момент я захотел остановиться и покинуть свой “подиум”. Но понимание того, что в моей жизни не так уж часто происходят вещи, о которых есть что рассказать, в нелегкой борьбе одолели это желание.
Чем ближе я подходил к концовке, тем больше шутки теряли свою скрытность и перерастали в обидный сарказм, что не могло не вызвать взаимного презрения. Ну а закончилось все дружным хохотом. Помимо “сказочника”, они щедро одаривали меня новыми “титулами”. Не смеялась при этом только Аня, сидевшая ко мне ближе всех. Она разделила со мной эту неловкую ситуацию и, наклонившись, тихонько сказала: “Не обращай на них внимания. Ты же знаешь, они всегда находят повод к смеху. Даже там, где его быть не должно. Но… я думаю…”. Она так долго собиралась с мыслями, что я уже успел перебрать в уме несколько вариантов окончания ее слов.
- Я думаю, тебе нужно обратиться к доктору, когда вернемся, - быстро выдавила она, словно хотела сказать это, но так, чтобы не услышал даже я. Поддержать меня, но и не стать смешной в чужих глазах. Честно говоря, смех не был на столько обидчивым. В каждой шутке есть доля правды, и у меня еще оставалась надежда, что за маской Момуса скрывается хоть капелька доверия. Но ее слова прозвучали серьезно.
Я улыбнулся в ответ, но решил больше ничего не говорить. Шашлык был безвкусным, шутки не смешными, песни бессмысленными, а костер и вовсе холодным. Я сидел, словно тень, молчаливо и незаметно. И обиженный на всех, не исключая из этого списка себя, я пошел в свою палатку. Благо, что ночевал я один.
Комментариев нет:
Отправить комментарий